Наш дом в войну
Семья была состоятельная, т.к. дедушка работал в Облпотребсоюзе со времени после НЭПа. Дедушка купил дом без крыши на новом тогда поселке Павлова (ныне проспект Ватутина) в 1936 году. До этого жили на 14-16 линии. Наш дом был фундаментальный, сложенный из карьерного камня, в отличие от соседних мазанок. Наверное, потому его и выбрали немцы для казино. К тому же, не нужно идти вглубь поселка (где могли и убить) - третий дом от угла, дорога была вся засыпана жужалкой из печей - транспорт не буксовал в грязи. Сарай, опять же, был просторный, туда могли и две машины въехать, а не только мотоциклы.
Зная, что уедут в эвакуацию, вырыли во дворе яму от артналетов, переложили ее досками и засыпали землей. А в сарае вырыли другую яму, в нее поставили мощный сундук и заполнили его вещами и посудой (я эту посуду привезла в Израиль - вот какая метаморфоза!). Соответственно силам, закопали неглубоко.
Во время войны, пока в нашем доме находилось офицерское казино, в сарае стояли мотоциклы и держали лошадей. Так дедушка и бабушка переживали, что лошади, роя землю копытами, могли откопать сундук..... Не откопали.
А дом после войны "стал" холодным, т.к. во время войны сорвали деревянный пол на чердаке (на топливо) до дранки, да так его уже и не восстановили.
Я знаю, что прабабушка Эстер и прадедушка Борух не поехали в эвакуацию, а вернулись с полпути в свой дом на 10-й линии ( из р-на Северного вокзала.). Вся семья уехала в эвакуацию, а они остались. Борух помнил немцев по Первой Мировой и считал их цивилизованной нацией. Тогда немцы хорошо относились к евреям...
И Борух, и Эстер погибли в гетто (?), как и многие евреи города... Были ли они сброшены в шурф шахты? Погибли ли в самом песчаном карьере, на месте которого сейчас цирк "Космос?" Знает один Б-г, где они похоронены...
На нашей улице жила очень красивая русская женщина, так мы, дети, слыша разговоры старших, всегда показывали ей в спину пальцами и плевали во след.
Она работала в "нашем" офицерском казино официанткой. Была ли осуждена потом? Не знаю...... А может по заданию подполья она там работала?......
Послевоенные воспоминания.
Хоть я и родилась после войны, но многое так запомнилось!
С детских времен и до сих пор (с тех самых пор, как узнала, что папин брат погиб в НАШЕМ же концлагере!) у меня перед глазами колючая проволока с редкими надписями на фанерках "Прохода нет. Мины!", огораживавшая дулаг, редкие конвоиры, псы на поводках, исходящие пеной...
По выходным мы ездили за телецентр (Ленинский р-н) проведать бабушкиных родителей.
Трамвай долго карабкался на горку и за окнами проплывал лагерь военнопленных. И, пока трамвай преодолевал подъем, всегда все лица пассажиров были повернуты в ту сторону.......
Глаза ребенка (мои глаза) все время пытались что-то рассмотреть там, в самой глубине лагеря. То, что скрывалось за воронками, землянками, рвами... Запорошеными снегом или, когда снега не было, и все было оголено, разворочено, разрыто, исковеркано... Мертвое пространство, вставшее на дыбы, застывшее, замершее в безвременьи... Но тогда оно поставило на моей душе незаживающее каленое клеймо, но душе, рожденной уже после войны...
Может я пыталась там уже тогда разлядеть тени тех, кто принял там мученическую смерть?... А может я их видела?... Ведь дети видят многое, то, что уже недоступно взрослым...
Почти полностью разрушенное войной, здание ДК заслоняло лагерь. Голые обугленные стены, провалы окон, горы кирпича, запустение. И везде колючка.
Но я знала, что мы будем ехать обратно, и я снова увижу.... Может быть, что-то увижу там... Или кого-то...
Так хотелось пролезть под проволоку, все осмотреть, полазить и искать, искать... Но что мог послушный 5-10 летний ребенок, сопровождаемый взрослыми?..... Чувство упущенной возможности приходит к нам много позже...
Вспомнила калек на костылях и тележках, тех, что были совсем без ног или на костылях, в армейских шинелях с медалями на базаре, что был недалеко от нашего дома, их жалостливые песни под баян или гармошку в трамваях - собирали милостыню... А потом они как-то сразу все исчезли...
Вспомнила колонны немецких военнопленных; помню их на стройках на главной улице города.
Дедушка рассказывал, что и у нас в доме работал пленный немец - краснодеревщик. К круглому столу и шкафу с резьбой (может немцы натаскали в наш дом во время войны, т.к. в нашем доме во время оккупации было офицерское казино) он смастерил 6 стульев. Ах, что это были за стулья!
С мягкой вставкой на спинке стула и резьбой по верху спинки. И резьба повторяла узор резьбы на шкафу. На сидении по центру вставлен коричневый плюш, прибитый гвоздями с фигурными золотыми головками...
Сколько уроков мы сделали на этих стульях и сколько отметили дней рождений!
Помню, где-то в 1953-1955 году к нам в дом пришел военный в форме и шинели. Родственник. Но кто? Уже не помню. Был он очень худ. Возможно, вернулся из лагеря (из Европы или уже советского). Заснуть бы и восстановить во сне его лицо, имя и то, о чем у него шел разговор с бабушкой и дедушкой... Конечно же, они помогли ему - из нашего дома никто не уходил без помощи...... Жаль только, имя солдата не помню.
Был у нас сосед. Отвоевал, вернулся домой. Высокий, худющий - в чем только душа держится?! Волосы черные с сединой ежиком, синие-пресиние глаза, медали сияют на гимнастерке...... Рудницкий Алексей... Дядя Леша. А его жену (еврейку) во время оккупации немцы, как и всех евреев Сталино, сбросили в шурф шахты 4/4-бис. ... Горе черное! - ведь всю войну не имел весточки о судьбе жены и детей........
В его дворе - бурьяны в рост. Дом покосился, крыши нет, да и двора, как такового, нет - все заборы сожгли в лютые зимы оккупации... Спасибо, родные позаботились о сыновьях, сберегли... Долго пил горькую по жене, почти до точки дошел, но с годами жизнь взяла свое. Женился на цыганке с детьми. Неделю плясала за забором цыганская свадьба на радость нам, детворе. До сих пор встретимся - вспоминаем...
Как на весь двор сделали дощаной настил, вырубив во дворе все. Забор увешали коврами, вдоль забора поставили огромное количество столов буквой "п" - всем миром собирали простыни, чтобы столы застелить. Построили во дворе три кирпичные печки и там кашеварили. Наверное, все цыгане Сталино были на той свадьбе, а нас, детвору, даже на улицу не выпускали - боялись, что украдут... Забор со стороны соседей с тех пор еле держался, т.к. "на посмотреть" на великое гуляние приходили все, кому не лень и гроздьями висели на том заборе. А зрелище, действительно, было яркое, контрастное и захватывающее - многие цыганки в то время еще носили свои яркие "национальные костюмы" - широченные пестрые юбки с оборками, блестящие мониста из монет и бусы. Цыган-лаваров (т.е. кочующих, а не оседлых) в городе было достаточно в те годы.
Таборные цыгане - в сияющих сапогах, красных рубахах и жилетках и с кнутами. Оседлые цыгане старались появиться в костюмах, но новый день сменял день прошедший, и все чаще на них появлялась привычная одежда. И музыка. Скрипки. И танцы. Яркая захватывающая крутоверть.